(Окорину Олегу) «Поэзия – отстой, сорняк! Ты опоздал, она не в моде. Попсу гони! Попса – крутяк! А за поэзию – по морде». Я вышел прочь, под дождь попав, как будто в прошлую эпоху. Старушка подошла сказав: «Бледны, как мел. Вам очень плохо?» Мотнул упрямо головой: «Нет, пустяки. Пройдёт. Бывает. Благодарю. Мне не впервой (сорняк повсюду выживает)...» И сев в шестнадцатый маршрут, поехал, словно на край света, на кладбище*, где слово чтут – там тесно от Больших поэтов. Но и сюда я опоздал (всему виною сумасбродство весны, и ливневый обвал, как стих, зачитанный вслух Бродским). ~~~*~~~ Пока я дождь пережидал, стихи под рёбрами грудины вращались, как клинка металл, войдя почти до середины. А впрочем... Бред вам говорю, попал под ливень аллегорий. Я лишь простужен и горю, тоской неизлечимой болен... Я вспоминал наш разговор о нужности стихов и слова, и понимал – заочный спор проигран безнадёжно снова. Вам выпал жребий, а не мне: крюк и петля, склеп «Англетера», от пули смерть не на войне, но высшая, от власти, мера... В ГУЛАГЕ, или от струны фортепианной вокруг выи... Безумной от крови; страны вас рвали псы сторожевые. Вам выпал жребий в первых быть рядах. А первых выбивают в игре, войне; из слова «жить»... И всенародно проклинают. Граховский*, Губарев*, Деркач*, Крючков*, Зубакин*, Нуров*, Бабич*, Зарудин*, Дударь* и Субач*, Малиев*, Олык*, Итин*, Радич*, Цветаева и Мандельштам, Блок, Гумилёв, Есенин, Бухов*... На всех один казённый штамп. И чтоб не пахло вашим духом!.. Мне не дано спасти из вас, ни одного, как спас однажды стихов животворящий глас от чёрных дум безумной жажды свести концы – в конце концов с болезнью, нищетой, смятеньем (вонзясь, как стёклышко в лицо, от зеркала, с остервеньем). Меня спасла катрена нить: «А жизнь дана нам не напрасно». Я осознал, что надо жить, за вас слагая громогласно... На целый век я опоздал. Нет... На эпоху... Нет – на вечность. Я не попал в «девятый вал»; не проверял на человечность друзей, ЗК, родных, конвой... Да и меня не проверяли. Я жил в стране совсем другой, в ней по-иному истребляли... Хмельное пойло, наркота, изгнанье с гиком из союзов с издёвкой: «Гений?!. Мелкота!» Прочь выставляли из Союза... ~~~*~~~ И прошлый век, и этот век всё ж для поэтов одинаков – стране не важен человек, пусть будет дважды, трижды знаков. Кто не угоден, тех – долой! Стишочников в союзы-свору... Очнись Отчизна! Что с тобой?! Ведь не в союзы, в петлю впору! Ведь, не поэтов голоса звучат, даруя слова чудо. Попса, бездушная попса всепроникает отовсюду... ~~~*~~~ Про дождь забыв, продолжил путь пространство вешнее тасуя, не жалуясь на жизнь. Отнюдь. Итожа всё, и всё плюсуя... На перекрёстке двух дорог, чуть заикаясь от волненья, читает юноша, как Бог, Ахматовой стихотворенья. Смеюсь, припомнив разговор: поэзия – сорняк... Как пра;вы изрёкшие свой приговор... Ведь сорные живучи травы. Им не страшны ни сквозняки, ни то, что тени всходы глушат. Весна. Наивно сорняки врастают в небо, в окна, в души. ~~~*~~~ Кладбище* – Ваганьковское Фамилии* (не известные большинству читателей) приведены из неполного списка репрессированных поэтов.
Это ссылка на одну из страничек, на которой постоянно обновляют список:
http://bessmertnybarak.ru/article/repressirovannye_poety/
© Copyright: Леонид Валериевич Жмурко, 2015 Свидетельство о публикации №115080200127
|